Красное знамя: Долг выполнили с честью

«Смело в бой! Не дрогнут руки! Не поникнет Знамя. С нами Бог! В груди у томцев не погаснет пламя». С этих строчек солдатской песни 39-го Томского полка Татьяна Назаренко, сотрудник Северского городского музея, начинает экскурсию по выставке, посвященной Отечественной войне 1812 года. В экспозиции - подлинное оружие, каким воевали 200 лет назад, подлинные вещи той поры, книги, портреты, открытки… Все предметы – свидетели ушедшей эпохи, они помогают оживить историю, представить ее в деталях.

- Пока я эту выставку ставила, влюбилась в одного из офицеров Томского полка, - неожиданно признается Татьяна. - Внешность у него была негероическая, но какой он был смельчак! Вот послушайте, что писал майор Николай Яковлевич Крутых-Первый, герой Бородинской битвы, в своем дневнике. «Нас ждет генеральное сражение. Мы давно его ждали и желали. Полк, было, сделался больным от непостижимых отступлений. То, что битва будет жаркой, никто не сомневается. Исповедались, причастились. Надели чистые рубахи. Но, как говорится, и в смерти солдат рад долг свой выполнить с честью. Никто не выказывает тревоги, и я тоже. Но мыслями своими я невольно обращаюсь к дому, где оставил своих жену и детей. Надеюсь, минет грозное время, и я снова обниму их и услышу тот дивный романс, что пела моя дочь… Кажется, как давно это было».

Давным-давно, давным-давно… Так и хочется запеть веселую песенку, известную с детства по фильму «Гусарская баллада». Фильм Рязанова о Шурочке Азаровой, которая под видом корнета отправилась на войну с Наполеоном, появился в 1962 году, когда отмечали 150 лет победы русского оружия над французами. Саму пьесу «Давным-давно» Александр Гладков написал накануне другой войны – Великой Отечественной. А первым спектаклем, которым открылся Томский областной драматический театр имени Чкалова, в апреле 1945 года, была постановка «Давным-давно». Обращение к войне 1812 года должно было рождать у советских людей гордость, укреплять их уверенность, вселять надежду на победу.

Выставки, спектакли, конкурсы и другие мероприятия, которые проходят в нынешнем году, объявленном Годом истории в России именно в честь 200-летия Бородинской битвы, тоже взывают к национальной памяти. Но есть у них одна особенность – все они построены на подлинных экспонатах, на уникальных коллекциях. Взять, к примеру, выставку гравюр русских и французских художников XIX века из фондов отдела редких книг Научной библиотеки ТГУ «Недаром помнит вся Россия…». Батальные сцены русско-французской кампании, а также гравированные портреты знаменитых героев Отечественной войны 1812 года: Кутузова, Багратиона, Барклая-де-Толли, императора Александра I и знаменитые генералы армии Наполеона дают реальное, а не мифологическое представление об истории. Власть факта и документа присутствует в каждой экспозиции, и это неслучайно.

Обращение к историческим примерам, к подвигам героев Отечества нужно не для того, чтобы сказать современникам «богатыри – не мы», а чтобы пробудить или, говоря современным компьютерным слогом, активировать гражданское самосознание. Как это сделала сама война с Наполеоном в 1812 году, когда мощно, во всех ипостасях проявил себя национальный русский характер. О чем и писал в романе «Война и мир» Лев Толстой, выведя на авансцену войны крестьянина Платона Каратаева вместе с дворянином Пьером Безуховым.

О том, как орудовала «дубина народной войны», рассказывает выставка «Гроза 1812 года», которая с апреля действует в областном краеведческом музее. Она, как и многие другие, построенная по принципу «Войны и мира», открывается темой национальной памяти. Эта память проявляется не только в создании художественных фильмов, книг, картин, но даже в детских играх и забавах. Стойкие оловянные солдатики в форме русской и французской армий в музейных витринах – еще один способ оживить события двухсотлетней давности.

- Наши мальчики тоже играют в солдатиков, но по правилам игры Наполеон должен одержать победу, - неожиданно комментирует эти «детские» экспонаты Орели Сагльо, двадцатилетняя студентка Политехнической высшей школы Парижа.

На выставку «Гроза 1812 года» я повела свою гостью, чтобы познакомить не только с русской историей, но и с историей ее родной страны в том числе. По словам Орели, теме наполеоновских войн в школьной программе отведено всего два-три урока. «О русской победе нам говорят, но тоже быстро-быстро», - призналась моя гостья, выпускница очень престижной общеобразовательной школы в Фонтенбло, которую основал в свое время именно Наполеон. И что важно: эта школа с наполеоновских времен принадлежит министерству обороны Франции, до 60-х годов ХХ века там учились только мальчики, будущие военные, а потом стали принимать и обучать девушек. Представьте, даже в таком учебном заведении немногие школьники хорошо знакомы с биографией Наполеона, и уж тем более с подробностями его военных подвигов и сражений. «Потому что когда мы сдаем выпускные экзамены, этой темы нет в предлагаемых вопросах. Я думаю, мои ровесники, которые живут в Париже или приезжают в Париж, не знают, в честь какого Александра названы мост и Триумфальная арка», - изумила меня еще одним признанием Орели.

Получается, что томские ровесники Орели из клуба исторической реконструкции «Томский мушкетер» и клуба исторической миниатюры «Стрелец» куда более любопытны. Чтобы создать макет Бородинского сражения, который стоит в зале, где рассказывается об участии Томского мушкетерского полка в Отечественной войне, нужно не только терпение, но и любовь к истории. Дмитрий Филиппов, Константин Охота и Всеволод Ситников, потратившие десять месяцев на макет и диораму Бородинского поля, не просто знают, но и рассказывают эту историю посетителям во всех подробностях. Во время акции «Ночь в музее» Всеволод, одетый в форму канонира Томского пехотного полка, грамотно и охотно отвечал на вопросы посетителей, какой момент Бородинского сражения воспроизведен на их макете, нашли ли они место Наполеону на этом поле боя, и почему Томский пехотный полк был выстроен в каре.

- Это антикавалерийское построение. Чтобы всадники не могли солдата в спину ударить, ведь кавалерия намного маневреннее пехоты, - со знанием дела пояснял Сева. - Но если кавалерист захотел бы обойти вас с фланга, он наткнулся бы на штык, прикрепленный к ружью. Представьте, это почти трехметровое копье. И представьте солдат в три шеренги, и все с мушкетами, с привинченными штыками. А лошадь не будет скакать на верную смерть.

Всеволод с Костей Охотой делали солдатиков, а общий макет – Дмитрий. Но Константин еще и снабжал информацией, добывал карты. Результаты своей многомесячной кропотливой работы ребята подарили краеведческому музею.

- Перед вами центр Бородинского поля: с одной стороны, французы, с другой - русские, - указывает Всеволод Ситников на экспозицию. - Здесь стояла батарея Раевского, французы прозвали ее редутом смерти. Томский пехотный полк был разделен на две части, которые стояли по обе стороны от редута. Томичи почти все погибли на Бородинском поле. В одном из каре стоит Петр Гаврилович Лихачев, шеф Томского пехотного полка. Он попал в плен. Он бросился со своей шпагой на французов. И если бы не подагра, которая мешала ему двигаться… Лихачев был ранен, на нем насчитывалось более десятка штыковых ударов. Когда пленного генерала представили императору Наполеону, он лично отдал Лихачеву честь за храбрость. По приказу Наполеона Петра Гавриловича отправили во Францию, по дороге лечили, окружили вниманием. Однако здоровье его слабело, он не мог пережить плена. Единственный русский генерал, взятый в плен под Бородино, умер в Кенигсберге. В приказе по армии от 22 ноября 1812 года сказано, что он «скончался от полученных ран».

Эх, не знал этого факта майор Николай Крутых-первый. Иначе бы не писал в своем дневнике: «Увы, шефа нашего полка генерала Лихачева пленили. И не знаем, как в глаза смотреть от позора». Есть, правда, там и такие слова: «Генеральное сражение при деревне Бородино стоило нашему полку великой крови. Теперь, посчитав, недостает каждого третьего из всех семисот, что были до начала сражения. Но такова наша служба. Битва была славной, и дрались мы крепко и с честью».

- Сражение происходило плотно, - рассказывает уже другим посетителям выставки Всеволод. - Ружье стреляло всего на сто метров. Это вам не современная винтовка, которой можно на расстоянии 3-4 километров поражать. Орудия били относительно далеко, но тоже не более одного километра. На макете мы видим, как кирасиры, то есть элитная французская кавалерия, атакуют томцев, рядом немецкие кирасиры, которые были на службе у французов, а вот и элитная пехота Наполеона штурмует укрепление, где стоят пушки. А здесь разворачиваются орудия для контрбатарейной стрельбы… На самом деле, экспозиция войск – такая страшная штука, что сотни историков бьются-бьются, а к общему мнению не пришли.

О сражении при Бородино всякий русский помнит по стихотворению Михаила Лермонтова. По мнению Всеволода Ситникова, как таковую расстановку сил поэт не описывает, но описывает накал страстей и поведение солдат.

…Стоя у портрета Петра Лихачева, рядом с макетом Бородинского сражения, я цитирую строчки «Бородино». Потом стихи Дениса Давыдова «Я люблю кровавый бой», извиняюсь за то, что наш поэт и лихой гусар, предводитель партизанского отряда, называл соотечественников Сагльо «гнилыми французишками», но из песни слово не выкинешь.

- Вы называете войну Отечественной. Для вас она так важна? – спрашивает меня Орели Сагльо.

Вместо ответа я подвожу ее к другой витрине, где лежат две серебряные медали. Одна знаменитая медаль Отечественной войны с надписью «Не нам, не нам, но Имени Твоему». Другая – за взятие Парижа в 1814 году, с лавровым венком. Рядом с подлинниками помещена копия документа, который хранится в архиве музея и недавно был обнаружен Еленой Андреевой, куратором проекта «Гроза 1812 года», при подготовке к выставке. Это наградной лист Корнея Метелева, который служил в Томском пехотном полку. Он отслужил положенные 25 лет, прошел всю войну, участвовал в Смоленском сражении и в Бородинском, где полегла большая часть полка, и в битве за Малый Ярославец, когда наступали. Более того, побывал даже в заграничном походе Русской армии, хотя Томский пехотный полк в нем не участвовал. Томский крестьянин брал Париж, за храбрость был награжден медалью, выжил, вернулся в родную деревню Семилужки, там и был похоронен.

Чтобы у моей французской гостьи не осталось никаких сомнений в том, что война 1812-го – не забытые страницы истории, а часть нашей культуры, напоминаю ей о красивом месте Томска – Лагерном саду, где квартировали томские мушкетеры, о романе Льва Толстого «Война и мир», который и она читала, начав изучать русский язык. Против таких доводов у Орели нет возражений. Для закрепления материала мы отправляемся в Научную библиотеку смотреть портреты героев двенадцатого года, а оттуда в Богородице-Алексиевский монастырь, где хранятся мощи старца Федора, который по легенде не кто иной, как император Александр I, победитель Наполеона.

Татьяна ВЕСНИНА. (Красное знамя, 22.08.2012)