"Курган и курганцы": Сибирские полки в обороне и атаке

Курган

В Великую Отечественную войну исход наступления под Москвой решили сибирские дивизии. В войну 1812 года сибирские полки также сыграли немаловажную роль в боях с врагом. Но для начала попробуем разобраться, что это такое — сибирские полки? По сути, это две разных категории. К первой относятся те, что назывались сибирскими главным образом по названию, дислоцировались в европейской России и никогда в Сибири не бывали. Однако, чтобы привести содержание в соответствие с названием, все же от 20 до 30 процентов рядовых зачислялись сюда из сибирских губерний. К этой категории относились Тобольский пехотный и Сибирский гренадерский полки.

Во вторую категорию входили подразделения, еще с XVIII века располагавшиеся в Сибири и выведенные отсюда в 1806-1811 годах. Это Томский, Селенгинский, Ширванский пехотные полки, Сибирский и Иркутский драгунские полки, 18-й и 19-й и 23-й егерские полки.

Штатная численность пехотного полка составляла в 1812 году 1440 человек, кавалерийского — 845. Они комплектовались за счет рекрутов Тобольской губернии, где Курганский уезд был самым густонаселенным, а также из рекрутов Томской и Иркутской губерний. К сожалению, до нас не дошло списков рядового состава этих полков, и мы не знаем, в каких подразделениях воевали курганцы. Можно лишь утверждать, что рекруты из Курганского уезда могли быть зачислены в любой из этих полков. Попытаемся, хотя бы пунктирно, проследить их боевой путь.

Английский офицер Р. Вильсон еще в 1810 году издал книгу «Краткие замечания о свойстве и составе русского войска», в которой рассказывал о психологических особенностях русского солдата: «Пехота составлена из людей атлетического (самого крепкого) сложения от 18 до 40 лет, одаренных великою силою, но ростом вообще невысоких. Вид их и строение тела совершенно воинские; они привычны ко всем переменам погоды и нуждам, к самой худой и скудной пище, к походам днем и ночью, к трудным работам и тягостям; упорно храбры, удобно возбуждаются к славным подвигам, преданы своему государю, начальникам и отечеству; набожны, но не помрачены суеверием; терпеливы и сговорчивы, они соединяют всю силу характера необразованного народа со всеми преимуществами просвещенного…

Русский, приученный с самых молодых лет считать русских за народ, первый на свете, почитает самого себя членом необходимо нужным в составе непреоборимого государства …»

Именно эти качества проявили наши соотечественники с первых дней войны.

Смоленск

Бригада, состоявшая из Сибирского, Иркутского и Оренбургского полков, входила в 3-й кавалерийский корпус Палена. Командовал ею уроженец г. Бийска Антон Антонович Скалон, француз по крови, русский генерал во втором поколении. В июне корпус отступил от белорусского города Лиды, постоянно находясь под угрозой окружения. Французский маршал Мюрат отмечал, что «даже в отступлении преследуемые нами русские постоянно атаковали нас с отвагой львов».

При обороне Смоленска 5 августа русские драгуны не выдержали утренней кавалерийской атаки дивизии Брюйера и отступили в город. Наши артиллерийские позиции остались без прикрытия. Увидев это, командовавший резервом генерал-майор Скалон предпринял контратаку во фланг наступавшим. Дошло до рубки, французы замешкались. Выигранных минут оказалось достаточно для спасения батарей. Едва противники разошлись, французы пустили в ход артиллерию и начали перегруппировку. Генерал-майор оставался в рядах последнего эскадрона, прикрывая отход. «Внезапно рядом разорвалось несколько гранат, и все скрылось в густом пороховом дыму…», — написал один из участников этого сражения. По личному указанию Наполеона 8 августа русский герой был предан земле у подножия Королевского бастиона Смоленской крепости «с отданием всех почестей, приличествующих его воинскому подвигу, с ружейными и артиллерийскими залпами».

В Смоленском сражении отличился в составе 3-й пехотной дивизии генерала Коновницына Селенгинский пехотный полк под командованием Демида Ивановича Мещерякова. К вечеру 5 августа дивизия выбила неприятельскую пехоту за Молоховские ворота, а 24-я дивизия генерала Лихачева при поддержке двух полков егерей снова оттеснила французов из предместья. К девяти часам вечера стрельба стихла, генерал Дохтуров сумел удержать Смоленск, что дало возможность армии отойти на левый берег Днепра. Последними отступили три батальона 3-й дивизии Коновницына, среди них и батальон Селенгинского пехотного полка.

Бородино

Согласно «Диспозиции для 1-й и 2-й Западных армий, при селе Бородине расположенных августа 24 дня 1812 г.», среди войск правого крыла находились Тобольский и Селенгинский пехотные полки. На Курганской высоте, важнейшем опорном пункте русской позиции, было возведено сильное укрепление, имевшее прекрасный обстрел по направлению Новосмоленской дороги, левого берега Колочи и подступов к Шевардинской передовой позиции. Оборона расположившейся здесь батареи Раевского поручалась 6-му пехотному и находившемуся позади него 3-му кавалерийскому корпусам, которыми командовал генерал от инфантерии Дохтуров. В состав 6-го корпуса входила 24-я пехотная дивизия генерал-майора Лихачёва (включая Уфимский, Ширванский, Бутырский, Томский пехотные полки). В 3-м кавалерийском корпусе генерал-адъютанта Корфа, наряду с Курляндским и Оренбургским драгунскими полками, находились Сибирский и Иркутский драгунские полки во главе с генерал-майором Крейцем. В числе войск левого крыла русской армии находился Сибирский гренадерский полк.

Бородинское сражение началось утром 26 августа. Основные бои развернулись за главные пункты русской армии: Багратионовы флеши, батарею Раевского, село Бородино, которые много раз переходили из рук в руки. Позже генерал П. Н. Коновницын в донесении М. И. Кутузову сообщал: «Пехотные полки 3-й дивизии — Черниговский, Муромский, Ревельский и Селенгинский — потребованы (еще прежде всего) на левый фланг 2-й армии, в подкрепление ген. кн. Багратиона, куда прибыв, были употреблены тотчас к завладению важной высоты, занимаемой неприятелем. Сие было исполнено с совершенным успехом. Сказанные полки, презирая всю жестокость неприятельского огня, пошли на штыки и с словом «ура!», опрокинув превосходного неприятеля, привели в крайнее замешательство его колонны и заняли высоту, с самого начала сражения упорно защищаемую.

…Неприятель, усиля свои фронты новыми подкреплениями, сделал на полки 3-й дивизии и близ их стоявшие сильную кавалерийскую атаку, которая при всей стремительности своей осталась вовсе неудачною. Удар выдержан был с отчаянным мужеством и стоил неприятелю страшной потери. Другая его атака, повторенная на те же полки и на батарею подполковника Таубе, имела также последствием сильнейший урон, умноженный еще действием нашей кавалерии, подоспевшей на помощь пехоте».

Генерал М. А. Милорадович писал в воспоминаниях о командире Ширванского полка Николае Афанасьевиче Теплове: «…Во весь день сражения с полком в первой линии под сильным с неприятельских батарей огнем и штурме на кургане батареи нашей — с отменной храбростью, ободряя всех подчиненных, ударил с полком в штыки на наступающего неприятеля и тем обратил его в бегство». В этой схватке Теплов был тяжело контужен и более не мог принимать участия в боевых действиях до конца войны.

Тобольский пехотный полк, построившись в каре, выдержал и отбил шесть атак неприятельской кавалерии, задержав на фланге до ночи продвижение французской конницы. Сибирский и Иркутский драгунские полки принимали участие в кавалерийской схватке. В Сибирском драгунском полку осталось в живых 125 рядовых и 3 офицера. Томский и Тобольский полки потеряли более половины личного состава…

24-й дивизией командовал генерал-майор Пётр Гаврилович Лихачёв. Из-за сильных болей в ногах он не мог ходить, руководил ходом боя, сидя на походном стуле в переднем углу редута, и энергично ободрял своих подчиненных: «Смелей, ребята! Помните, мы дерёмся за Москву!» В критическую минуту он сам повел солдат в атаку. Был взят в плен едва живым. Наполеон изъявил желание познакомиться с ним и даже хотел вернуть ему шпагу. Но это не соответствовало кодексу воинской чести, и Лихачев отказался.

Командир 3-го кавалерийского корпуса генерал-майор Киприан Антонович Крейц получил в бою шесть ран, два раза под ним убивали коней. Наградной документ на командира егерской бригады полковника Николая Васильевича Вуича гласит: «Он находился близ кургана, на который была поставлена батарея наша, где во время штурма оной с полками своими благоразумными распоряжениями и отличною храбростью атаковал наступающего неприятеля и подавал собою пример подчинённым, опрокинул оного с большою неприятельскою потерею». Вуич командовал сибирскими 19-м и 40-м егерскими полками.

Заняв Бородино и Семёновские флеши, французы поставили 70 орудий, которыми вели фланговый огонь, а 60 пушек обстреливали батарею с фронта. Только в четвёртом часу дня врагу удалось занять батарею Раевского. В эти минуты она являла собой «зрелище, превосходившее по ужасу всё, что только можно вообразить. Подходы, рвы, внутренняя часть укреплений — всё, что исчезло под искусственным холмом из мёртвых и умирающих, средняя высота которого равнялась 6-8 человекам, наваленным друг на друга… Погибшая тут почти целиком дивизия Лихачёва, казалось, и мёртвая охраняла свой редут». Бои за батарею Раевского и Семёновские флеши стоили Наполеону около 75 процентов всего количества убитых и раненых в Бородинском сражении. 

Анатолий Кузьмин

, №81 28.07.12